Андрей Санников: Окна возможностей могут открыться в ближайшее время

Иногда перемены происходят неожиданно.

В Берлине в здании городского парламента 8-9 ноября прошла Генеральная ассамблея Всемирного Конгресса Свободы, объединившего борцов с диктатурами со всего мира. Была и делегация из Беларуси.

Чем уникально это мероприятие? Об этом сайт Charter97.org поговорил с лидером гражданской кампании «Европейская Беларусь» Андреем Санниковым:

— Сам Конгресс Свободы уникален, потому что это организация, которая объединила людей, борющихся с диктатурой, пострадавших от нее почти изо всех автаркий и диктатур. Большинство из участников прошло через тяжелейшие испытания, многие сидели в тюрьмах, прошли через пытки, но продолжает бороться со своими диктатурами. Другой такой организации в мире нет. Возникла она в 2022 году, учредительная конференция состоялась в Вильнюсе. Сейчас Конгресс вышел на более высокий и активный уровень. Прибавилось людей, к сожалению, потому что стало больше автократий и диктатур в мире. Но решимости бороться с этими диктатурами не убавилась. У нас присутствуют в Конгрессе все мировые регионы, опять же к сожалению. Обмен опытом, поддержка друг друга, солидарность с теми нашими членами, которые сейчас находятся в тюрьмах, — это очень важно.

У нас на Конгрессе была очень сильная делегация. Наша чемпионка Александра Герасименя, которую очень тепло принимали, Ния Гладенькая, которая подняла зал своей речью о важности помощи Украине, Антон Малкин, один из лидеров нашей диаспоры в Германии. В общем, «команда мечты».

— Вас избрали омбудсменом Всемирного Конгресса Свободы. Что означает эта должность? Чем вы будете заниматься в этой организации?

— На Конгрессе состоялась смена руководства. Как иронично выразился Гарри Каспаров, который оставил свой пост в Исполнительном совете, «произошла мирная передача власти». Меня избрали в Исполнительный совет на должность омбудсмена. Это большая честь и большая ответственность. Омбудсмен по определению занимается вопросами, связанными с правами человека. Касаться это будет как нашей внутренней жизни — жизни членов Конгресса, отношений между различными проектами, планами, людьми, — так и внешних аспектов.

Я, прежде всего, планирую уделить внимание политзаключенным. На этом Конгрессе мы постоянно говорили о белорусских политзаключенных. Конкретные планы мы собираемся обсуждать на следующей неделе — планы деятельности всего Конгресса и, в частности, омбудсмена. Какие-то мысли у меня есть, какие-то предложения я буду вносить, какие-то действия и проекты, которые я вел, буду продолжать. Что-то более-менее конкретное можно будет сказать через месяц. Пока я не вправе озвучивать внутренние обсуждения. В любом случае, считаю, что это достаточно хорошая позиция для того, чтобы повысить уровень международного внимания прежде всего к катастрофическому положению политзаключенных в Беларуси.

— Какие глобальные тренды в противостоянии с диктатурами вы видите? В каких странах борцы за свободу приблизились к победе над тираниями?

— Глобальный тренд — бороться с диктатурами стало значительно сложнее. Преступные режимы, даже ненавидя друг друга, преуспели в координации своих действий ради сохранения власти. Демократический же мир не всегда готов выполнять свои же обязательства по защите прав человека и демократии и зачастую помогает диктатурам выживать.

Если брать конкретные примеры, в частности Беларусь, то, когда у нас появлялись возможности избавиться от диктатуры, демократии Запада никогда не были к этому готовы и лишь делали грозные заявления после разгонов очередных протестов.

Для меня самый яркий пример провальной политики Запада — Венесуэла, где около 80% проголосовало против Мадуро. И эти голоса были зафиксированы, подсчитаны, но мир молчал: продолжали и нефть покупать, и торговать, и санкции не особо вводили. И только сейчас Соединенные Штаты направляют туда эсминцы, готовят операцию против наркокартелей.

В общем-то, когда дело заходит слишком далеко, только такие силовые решения и могут остановить диктатуру. Но в ситуации, скажем, с Беларусью и многими другими странами, есть возможности усилить давление, исключая вообще какое-либо применение внешней силы. Поэтому, мне кажется, что много отважных борцов за свободу, с которыми я встречался во время Конгресса, хотели бы рассчитывать не на слова, а на дела демократического мира. Здесь, на мой взгляд, много отличных возможностей.

Перемены происходят иногда неожиданно, как в Сирии. Никто не ожидал таких событий, но они произошли, и это здорово. Члены нашего Конгресса есть уже и в сирийском правительстве, и в правительствах других стран. Например, в Боливии произошла смена власти со знаком плюс. В целом, какие-то сдвиги есть, но это не означает, что общее положение как-то улучшается. Оно остается катастрофическим.

— У вас был ряд встреч в Германии. С кем удалось поговорить, какие темы поднять?

— Была насыщенная «Неделя свободы», приуроченная к падению Берлинской стены. Это тоже концепция, предложенная нашим Конгрессом берлинским властям, и они с радостью ее поддержали. Была целая неделя мероприятий, которая еще продолжается и завершится только сегодня. Было много различных конференций и встреч. Мне предложили выступить перед старшеклассниками 18–19 лет. В школе, где я выступал, впервые решили провести такое мероприятие. Я не ожидал: был полный зал студентов, очень хорошие вопросы, абсолютно не наивные.

Среди прочего я рассказал о самом мощном анти-диктаторском молодежном движении в Восточной Европе «Зубр». Студентам было это очень интересно. Молодежь волновала война, насколько вероятно, что Россия может приблизиться к границе или даже перейти границу тех стран, которые находятся на западе Европы, в том числе Германии. В общем, ребята были весьма неплохо подготовлены, и видно было, что их волнуют не просто бытовые вопросы, а вопросы внешней политики — потому что они непосредственно связывают свою жизнь со своей безопасностью. Это была встреча, которая дает большую надежду, потому что это все-таки новое поколение, которое будет в политике.

Были встречи в Бундестаге на высоком уровне, где я подымал вопросы о политзаключенных. Действия Соединенных Штатов вызывают у меня большие сомнения. Я рад каждому освобожденному политзаключенному, но диктатор Лукашенко просто издевается и над политзаключенными, и над Трампом, когда он набирает больше товара для торговли, чем выпускает.

Должен сказать, что депутаты Бундестага из разных фракций, с разными взглядами, соглашались — у них примерно такое же мнение. Но после этого возникает логичный вопрос: почему вы не действуете более активно, чтобы освободить людей? Но этот вопрос пока повис в воздухе.

Были и другие встречи во время самого Конгресса, после него. Мы посещали музей архива Штази и бывшую тюрьму. Это был непростой по эмоциям визит, но информация была полезной, потому что нам предстоит работать с архивами КГБ, думаю, в ближайшем будущем. Обменяться опытом, посмотреть, как это делается в отношении таких мощных диктаторских структур, как Штази — одной из самых зловещих спецслужб мира, — было полезно. Познавательно было узнать, какие режимы содержания были в тюрьмах Штази. Например, если в «Американке» о выводе зека из камер вертухаи предупреждали свистом, то в тюрьме ГДР существовала электросигнализация. Тюрьма Штази вначале была тюрьмой КГБ — это старое здание, потом построили новое, и оно стало тюрьмой Штази на 100 камер: 100 камер и там же 100 допросных комнат. То есть на каждую камеру по кабинету. С шиком жили товарищи из Штази. Были и другие встречи — достаточно полезные, политические, человеческие.

— Рассматривая опыт других стран, борющихся с диктатурами, на что нам, белорусам, стоит обратить внимание? Какой опыт перенимать, о ком стоит почитать?

— Опыта борьбы у белорусов достаточно. Нам сейчас нужно найти какой-то алгоритм действий, потому что нельзя требовать от людей внутри Беларуси активности, если сажают даже за лайки в «Фейсбуке». Но в то же время ненависть к режиму никуда не исчезла — она, на мой взгляд, растет. Поэтому здесь нужно думать нам, тем, кто находится в относительной безопасности и за пределами Беларуси, какие окна возможностей могут открыться в ближайшее время. А они должны открыться — и в связи с войной России против Украины, и в связи с катастрофическим положением, параличом власти в Беларуси. Кроме репрессий эта власть уже ни на что не способна, как показывают провалы во всех областях.

Поэтому опыт здесь, конечно, очень интересный. И когда мы разговариваем с представителями разных стран, мы, в общем-то, говорим на одном языке. Полезно узнавать и то, как можно поддерживать людей, находящихся в тюрьмах — это мы тоже обсуждаем. Но я не хотел бы распространяться, потому что кое-какие интересные идеи я привез из Берлина, и думаю, что можно будет их реализовывать и тогда публично об этом говорить.