Потертые джинсы как символ свободы

Представленный Дереком Голдманом, художественным руководителем Центра исполнительских искусств Дэвиса, как воплощение международной и современной работы, которую Джорджтаун хотел бы включить в свою программу, спектакль «Поколение Jeans» вызвал широкий резонанс.

Как предполагает название, спектакль белорусского «Свободного театра» «Поколение Jeans», прошедший в Центре исполнительских искусств Дэвиса, в центр истории ставит все возможные виды джинсов – расклешенные, выцветшие, довольно свободные; потом более узкие и прямые, с ярко-оранжевым ремнем; а затем свободные, мешковатые темносиние. По мнению белорусского борца за свободу Николая Халезина, нет ничего лучше пары вытертых голубых джинсов. Для него нет лучшего символа, обозначающего свободу, говорится в статье газеты The Georgetown Voice, выложенной в блоге Николая Халезина.

Яркая двухдневная программа, состоящая из спектаклей «Поколение Jeans» и «Постигая Любовь» в исполнении одного театрального коллектва, показывает, как можно сочетать активизм и хороший театр. Моноспектакль Халезина соединяет неформальную, полушутливую беседу с серьезной, непростой историей его жизни в качестве белорусского борца за свободу. Халезин талантливо сочетает обе роли.

Откровенно личное исследование жизни Халезина в условиях «последней диктатуры Европы» – как называет Беларусь сам коллектив – затрагивает периоды его бытности фарцовщиком, продавцом пластиковых пакетов, несостоявшимся униформистом и борцом за свободу.

Повествование Халезина непосредственно и покрыто налетом грусти личного опыта, особенно периода отбывания тюремного заключения. Он заставляет вас ощутить приступ клаустрофобии от пребывания в «стакане» – крошечной тюремной камере, подъем от осознания того, что можешь протестовать, закричав «Я свободен!», и тревогу от расставания с семьей на время заключения.

На темной сцене, перед столом ди-джея, с проекцией перевода его слов на английский, Халезин переходит от одного этапа своей жизни к другому, экипированный всего одним табуретом, который замещает множество вещей в ходе пьесы: просто стул, неудобное сиденье на допросе в номере отеля, отсек автозака для перевозки заключенных… Простота использованных декораций позволяет истории Халезина держать внимание на себе.

Пока Халезин повествует о своем опыте, его лицо теряет изначальное почтительное выражение, подчеркнутое всезнающей улыбкой и темными очками. Тяжесть его опыта накладывает отпечаток на его лицо: очки исчезают по мере того, как он снимает барьеры, и слезы катятся по щекам, когда он вспоминает прошлое.

DJ Laurel задает тон спектаклю Халезина, сочетая спокойное фортепиано с романтическим джазом и классик-роком. Эмоционально заряженный саундтрек идеально сочетается с ходом истории Халезина.

Быстрым шагом продвигающийся в повествовании, едва ли не слишком быстро для английских субтитров, яркий и остроумный рассказ Халезина – это повод взглянуть на себя изнутри. Пока он рассказывает о том, как вовращался из детского сада в уютный дом в Минске, когда, в это же время, в Праге, чешский студент Ян Палах сжигал себя на Вацлавской площади в знак протеста против ввода советских войск в страну в 1968 году, сидения в театре Devine Studio начинают казаться слишком удобными по сравнению с многофункциональным табуретом Халезина.

Алета Грир, The Georgetown Voice, 17 сентября 2009